Тёмно-серое октябрьское небо не радовало никого из прохожих, торопливо снующих у входа в главное здание аэропорта. Однако Энзо, стоявший сейчас на крыше последнего, более полувека не имел возможности наблюдать и такое, а потому, то и дело отрывая взгляд от широкой автомобильной трассы, пролегающей неподалёку, уже в который раз за это долгое утро вздевал к нему свои глаза, гадая, написаны ли и впрямь где-то там все человеческие судьбы и что же ему тогда будет за то, что он решится пойти всем этим записям наперекор. Ведь, кажется, его намерениям противоречило буквально всё: то, что она была матерью его бывшего друга, которого он ещё совсем недавно с таким бы удовольствием убил; то, что она была из старинного аристократического рода, а он всего лишь безымянным сиротой, и пусть в двадцать первом веке для многих это уже не имело абсолютно  никакого значения, всё же рядом с ней он чувствовал себя дерзким мальчишкой, решившим ворваться без приглашения на королевский приём, и пусть сама королева уделяла ему теперь своё внимание, но разве мог он рассчитывать на то, что на следующий день она его не забудет, вспомнив наконец о своих долге и чести; то, что у неё уже было целых две семьи, членам которых она уделяла столько времени и внимания, что они едва ли могли у неё остаться на что-либо ещё. И всё же, проявив вдруг все свои решительность и настойчивость, он пытался увезти её подальше отсюда, туда, где она хотя бы на несколько дней будет только его, где их никто не найдёт, где у неё уже не будет повода так внезапно уйти от разговора, вспомнив вдруг в самый неподходящий момент про незаконченные дома дела, и туда, откуда они вернутся либо уже в совершенно ином качестве, либо же у него и вовсе не будет больше причин вновь куда-либо возвращаться.
Что ни говори, но погода выдалась просто-таки на редкость пасмурной. Даже с учётом того, что был уже конец октября. Казалось, вот-вот должен был начаться дождь. Жёлтые такси с огромными плафонами на крышах подъезжали ко входу одно за другим. И с той точки, в которой Энзо сейчас находился, было отлично видно каждого, кто в них садился или же выходил оттуда. На него же самого там абсолютно никто из окружающих не обращал ровным счётом никакого внимания — кажется, в той давке, что всегда творилась в этом месте, никто бы не заметил, даже если бы Энзо вдруг решил позавтракать одинокой туристкой, стоявшей в длинной очереди к одной из стоек регистрации, максимум, чего бы он там удостоился, так это просьбы отодвинуть с прохода чемодан, оброненный этой бедняжкой, что уж говорить о вампире, всего лишь быстро перемещающемся с крыши здания ко входу и обратно. Как вдруг одновременно с приездом очередного такого жёлтого автомобиля из-за плотных, тяжело нависших над городом облаков совершенно неожиданно пробилось как будто бы даже по-летнему тёплое солнце. Словно именно этот старенький Форд его сюда и привёз. Или это и в самом деле было именно так? И Энзо наконец поспешил поскорее обнять своё собственное солнце.
— Доброе утро, — на лице Энзо сияла такая довольная улыбка, словно бы он сейчас был ребёнком, только что получившим на свой день рождения свою самую первую в жизни железную дорогу — ту самую, о которой мечтали все мальчишки в округе, глядя на огромную стеклянную витрину универмага, а досталась она наконец-то именно ему. — Не тяжело? — хотел он было скользнуть к руке Лили, чтобы постараться аккуратно перехватить ручку её чемодана, но вместо этого лишь ещё плотнее обнял её за талию, снова наклоняясь для очередного нежного поцелуя. Сколько они уже с ней не виделись? День? Два? Три? Целая вечность.
На самом деле Энзо и вовсе не понимал, зачем им нужно было от кого-то прятаться или скрываться. Ну что такого могло бы случиться, стань даже их связь уже наконец явною? «Здравствуй, Деймон. Я твой новый папа. Какое мороженое тебе купить?» Несомненно, такой разговор закончился бы, как минимум, дракой. Но что же в этом такого уж страшного? Всевозможные драки и стычки случаются каждый день. В конце концов, не будь в этом мире драк и вечных сражений, тот бы и вовсе никогда не двинулся в своём развитии дальше простейших одноклеточных существ, ведь даже и те конкурируют между собой, сражаясь за пищу: «Уйди отсюда. Это моя хлорелла. Я её первым увидел и собираюсь теперь её поглотить». В нашем мире постоянно идёт борьба — на всех его уровнях. И лишь одна Лилиан Сальваторе мечтает о мире во всём мире. Что поделать, нереальные ангелы всегда хотят чего-то нереального.
Но если пока что она согласна лишь на такие тайные свидания — что ж, значит, так тому и быть. Пока что они не на той стадии отношений, чтобы он мог бы ставить какие-то условия. Хотя, честно говоря, он бы предпочёл пройти эту стадию так быстро, как только возможно. В конце концов, сотня лет ожидания и не такого вспыльчивого человека, как Энзо, сделала бы нетерпеливым. И именно потому он уже успел даже связаться с одним французским ювелиром, пообещавшим, что у него как раз есть для него нечто особенное: ведь разве можно было бы ожидать, что девушка из знатной аристократической семьи, привыкшая, что даже на тесёмки для платья тратится больше времени, чем в нынешнем двадцать первом веке на целый наряд, оценит какой-нибудь современный ширпотреб с завода?
— Не волнуйся, всё пройдёт замечательно, — не дойдя лишь каких-то пару шагов до входа, Энзо снова остановился, бережно разворачивая Лили к себе и осторожно поправляя кончиками пальцев пряди её волос, упавшие ей на лоб. Какие-то люди чуть не толкнули их, торопясь поскорее обогнуть пару и зайти уже в здание, но Энзо успел тут же быстрым движением притянуть свою спутницу к себе, не желая никому больше позволять даже дотронуться до неё. Господи, ну почему она снова такая красивая? Как она вообще это делает? Почему каждый раз, расставаясь даже всего лишь на один день, он пытается как можно точнее сохранить себе в памяти все её черты, но каждый чёртов раз при встрече она всё равно оказывается гораздо прекраснее того запечатлённого в его памяти образа? Неужели годы, проведённые в той магической тюрьме, она на самом деле потратила на то, чтобы открыть для себя источник бесконечно растущей красоты? И к чему же тогда это всё может их привести? В мире вскоре начнётся очередная война по типу Троянской? Или, если он вовремя успеет сделать ей предложение, тысяч и тысяч невинных жертв всё же удастся избежать?
— Идём, я уже зарегистрировал нас в приложении, — и с этими словами он снова мягко накрыл её губы поцелуем, прежде чем у Лили мог бы появиться хотя бы один шанс спросить, что же означают эти слова. Хм, а может быть, и с браком можно было бы поступить так же просто? Всего лишь зайти в какое-нибудь там приложение городской мэрии, вбить все данные — и вот они уже муж и жена?
А ещё через секунду он наконец отнял у Лили чемодан и осторожно потянул за руку в тот «новый мир», — какие знакомые слова, вот только на этот раз они означали наверняка даже ещё большее разочарование — что представлял из себя на самом деле лишь длинную полосу препятствий, состоящую из «всё в порядке, можете не проверять» — в сочетании с вампирским внушением — и «всё в порядке, любимая», и главным было не перепутать, что же из этого и кому предназначалось.
— Ну вот, у нас ещё осталось немного времени до вылета, — как будто даже с облегчением выдохнул Энзо, снова оборачиваясь к своей спутнице и глядя на неё сейчас как на самую настоящую героиню — ещё бы, она же ведь даже не упала в обморок, столкнувшись с такой концентрацией всевозможных сканеров и металлоискателей на квадратный метр. Впрочем, даже если бы они и в самом деле честно прошли все проверки, никто из служащих аэропорта не смог бы найти у них с собой абсолютно ничего противозаконного: полтора литра свежей человеческой крови, разлитые по бутылкам и упакованные в совсем обычный с виду кейс, он уже внушил передать ему перед самым отлётом одному из сотрудников, так что если какие-то проблемы вдруг и возникнут, то точно не у них, их же с Лили столь долгожданный отдых он точно никому не позволит испортить даже малейшими тревогами.
— Позавтракаем? — предложил он, оглядевшись, но так, словно бы по-прежнему ожидал каких-то сюрпризов. Ещё бы. Сегодня она спасает тебе жизнь, завтра бросает одного на корабле среди трупов, затем ты ждёшь мучительную сотню лет, чтобы только снова увидеться с ней, потом она просит тебя помочь спрятать труп, а затем отказывается от встреч с тобой под любыми, самыми невообразимыми предлогами (ну кто поверит, что ей пришлось разбираться с тем, сколько кошек сбила Мэри Луис, впервые сев за руль автомобиля?), чтобы потом вдруг неожиданно согласиться уехать с тобой из города, даже не спросив, куда. Ну да, а он не придумал ничего лучше, кроме как взять билеты в Париж. Нечего сказать, пригласил в самое заурядное место для свиданий самую незаурядную женщину на земле. Впрочем, какое-никакое оправдание собственной глупости у него всё же есть. Всё дело в том, что рядом с этой женщиной у него попросту отключается мозг. И это же, кстати, объясняет, почему во всех сказках рядом с Василисой Прекрасной неизменно оказывался какой-нибудь дурак. Ну а кем же ещё быть мужчине рядом с подобной красоткой?
— Присядь, пожалуйста, пока здесь, — найдя наконец подходящий свободный столик в одном из кафе, коих было так много здесь, в зоне вылета, Энзо аккуратно отодвинул стул, по-прежнему держа Лили за руку и будучи готовым в любой момент снова услышать: «Извини, звонила Валери, у нас проблемы, мне нужно бежать», — с такой загадочною фирменной улыбкой, а он снова — в который раз — не сможет на неё даже разозлиться. Сколько ужинов у них уже так отменилось? Потому что Лили каждый раз снова торопилась накормить всех своих «детей» манной кашей или поставить их в угол за непослушание? Ведь без неё же те обязательно останутся голодными и поломают ну просто все игрушки в доме. Ничего, она обязательно их всех накормит и подарит каждому новые погремушки, но только как-нибудь в другой раз: с того момента, как только они ступят на трап самолёта, ей будет уже очень трудно сбежать. Пришла, в конце концов, пора подарить и ему немного волшебного времени рядом с собой.
Прямо перед Энзо в очереди около витрины с мороженым крутилась девчонка лет десяти, сосредоточенно пересчитывая мелочь у себя на ладони и то и дело поглядывая на ценники, недовольно морща лоб и прикусывая губу. В охапке она при этом держала большого рыжего лиса с ещё даже не оторванным ценником с яркой эмблемой магазина, вывеска которого светилась буквально в паре шагов отсюда. Кажется, Энзо уже заглядывал туда рано утром, вот только этого лиса — что очень сильно ему сейчас кого-то напоминал — там уже не было: он бы точно запомнил.
— Сотня баксов за твоего друга, — усмехнулся он, догадываясь, что девчонка уже начала жалеть о покупке, из-за которой ей придётся, похоже, остаться теперь без мороженого.
Ребёнок лишь с сомнением покосился на странного незнакомца у себя за спиной и ещё дальше отодвинулся от Энзо.
— Ладно, триста, — голос Энзо был совершенно серьёзен.
Вот теперь девчонка уже полностью к нему развернулась, разглядывая вампира с ног и до головы и пытаясь припомнить всё, что ей рассказывали о маньяках, пристающих к маленьким девочкам в общественных местах. Кажется, те должны были, наоборот, предлагать ей игрушки, а не пытаться у неё их купить.
— Пять тысяч? — наконец нерешительно пролепетала девчонка, боясь продешевить, но не желая при этом упускать первую  в своей жизни сделку, что, судя по решительному настрою разговаривавшего с ней мужчины, обещала быть очень выгодной.
— Отлично, — Энзо тут же расплылся в довольной улыбке и достал кошелёк, радуясь, что успел снять достаточно наличных со своего счёта. Ну не торговаться же ему, в самом деле, с этой юной проказницей — да ещё и на глазах у Лили, чей взгляд он, кажется, чувствовал даже спиной. — По рукам.
— Сэндвич с курицей, греческий салат, оладьи с кленовым сиропом и фисташковое мороженое, — проговорил он, когда девчонка, получив деньги, тут же стремительно куда-то умчалась, позабыв про так и не совершённый заказ. — Ещё чай, Эрл Грей, — кажется, это было вообще единственным, что Энзо успел узнать за всё это время о вкусах Лили. Хотя самым её любимым блюдом, несомненно, являлось  её ставшее уже знаменитым «извини, не смогу сегодня прийти». Подавать на горячее. После получаса маринования. — Всё в двух экземплярах.
Аккуратно поставив перед Лили заказ, Энзо усадил рядом на стол и пушистого лиса. Нет, всё-таки определённо тот ему кого-то очень напоминал. Такой же точно рыжий и ужасно коварный.
— Самая дорогая игрушка во всём аэропорту, — усмехнулся он, успев уже осторожно чмокнуть Лили — неужели она наконец-то больше не оглядывалась смущённо по сторонам, с тревогой думая, что их кто-нибудь мог бы увидеть? — в щёку и усевшись напротив. Впрочем, Энзо лукавил. Всего лишь в нескольких шагах от них, прямо за поворотом, располагался отдел для взрослых, в котором продавали самые что ни на есть разнообразные игрушки, в том числе и за очень внушительные суммы. Вот только его собеседнице, кажется, было пока ещё рано узнавать, как же некоторые развлекались в этом самом «новом мире».
Да, а ещё он нисколько не удивился бы, если бы узнал, что с утра у неё, как всегда, не нашлось и минуты для самой себя. Семья, семья, семья. Одна, вторая. И все они просто умирали без манной каши. А ей-то что? Разве привыкать жить на две капли в неделю?
— Благодарю, — кивнул он, забрав наконец принесённый ему тут же удалившимся мужчиной кейс — а заодно и только что купленный в соседнем отделе бурбон, всё-таки вампирское внушение помогает иногда очень даже неплохо сэкономить. И время в том числе. Французское вино, которое им наверняка подадут на борту, конечно, французским вином, но куда же без столь привычного американского напитка? Как и кое-чего более питательного, надёжно спрятанного пока в кейсе.
— Bon appétit, — улыбнулся Энзо и мягко провёл кончиками пальцев по руке Лили, успев бросить быстрый взгляд на табло вылетов, ища на нём знакомую символику Air France. На самом деле он совсем не представлял, как же Лили перенесёт самый первый в своей жизни полёт, но точно знал, что первый класс крупной авиакомпании всё же безопаснее, чем чартерный рейс: в крайнем случае у Лили будет на ужин целый эконом-класс, а не всего лишь пилот и пара его помощников. В конце концов, они всё-таки планировали прогуляться по набережной Сены, а не искупаться в Атлантике.